Соломенная голова

Под этим псевдонимом Мэрилин Монро проходила в агентурном деле, возбужденном в отношении нее ФБР в 1955 году. ФБРовцы говорили, что кличку "Соломенная голова" придумал лично директор ФБР Эдгар Гувер. Во-первых, аллюзия на цвет волос актрисы, а во-вторых, из личной к ней неприязни, следует заметить взаимной, в качестве выражения пренебрежения к ее умственным способностям.

К слову, братья Кеннеди, каждый в своем личном агентурном деле, назывались "Улан" (Джон Кеннеди) и "Крестоносец" (Роберт). По словам Майка Ротмиллера, сотрудника отдела OCID в ФБР, работавшего в хранилище секретных документов спецслужбы, материалы из указанных выше трех дел, касающиеся взаимоотношения фигурантов между собой, в начале 1962 года были выделены в отдельное агентурное производство. Оно содержалось в особом отделе хранилища для дел высшего уровня секретности. Ротмиллер видел на стеллаже несколько увесистых томов этого дела, но, не имея надлежащего уровня допуска или специального разрешения, ознакомиться с ними не смог.

В разработку к ФБР Монро попала в 1955 году "благодаря" Артуру Миллеру - драматургу, сценаристу и ее будущему супругу. Миллер не только придерживался коммунистических взглядов, но и поддерживал связь с 29 наиболее авторитетными в США лицами из числа радикальных коммунистов, за каждым из которых пристально следило ФБР. Мэрилин, с присущей ей эмоциональностью, публично разделяла политические взгляды Миллера. Ну, а так как в тот год пара пребывала в состоянии влюбленности, актриса сопровождала жениха на разного рода коммунистические посиделки, ко всеобщему удовольствию видных деятелей партии. Разумеется, ни о каком членстве в партии она не помышляла, но идея всеобщей справедливости ей была особо близка.

Некоторые ее публичные высказывания недвусмысленно указывали на живой интерес к СССР и созданной в этой стране политической системе. Монро искренне восхищалась русской культурой, в первую очередь, драматургией. Актриса страстно мечтала сыграть Грушеньку Светлову из "Братьев Карамазовых" Ф.И. Достоевского. "Настоящая обольстительница. Идеальная роль для меня! Потому что она - это почти что я!" - объявила Монро на одной из пресс-конференций. Занималась в студии актерского мастерства Михаила Чехова (племянник Антона Чехова, ученик Константина Станиславского), и всегда утверждала, что только благодаря ему смогла состояться как актриса.

19 августа 1955 года Монро обратилась в консульское учреждение с официальным заявлением о выдаче визы в СССР. О судьбе этого заявления достоверной информации нет. Имеются противоречивые сведения на уровне слухов, что в 1959 году Мэрилин тайно посетила Москву. В столице СССР она, якобы пробыла около недели. ЦРУ не стало препятствовать этой поездке, поскольку имело в Москве достаточное количество осведомителей, а также агентов, осуществляющих наружное наблюдение, через которых планировалось выявить ее связи с советской разведкой и с представителями власти. Более чем вероятно, что к этой информации следует относиться скептически, но, с другой сторон, всякое могло быть...

19 сентября 1959 года Монро присутствовала на торжественном обеде, устроенном в честь официального визита в США советского лидера Н.С. Хрущева. Глава СССР перед многочисленными собравшимися произнес эмоциональную речь - ботинком в этот раз по трибуне не стучал, но от отчаянной жестикуляции все же не удержался. Ее познакомили с Никитой Сергеевичем. В краткой беседе она призналась в искреннем интересе к Советскому Союзу, в любви к Достоевскому, а также рассказала о планах съемки фильма по мотивам "Братьев Карамазовых" силами ее собственной, недавно созданной продюсерской компании. Магнитофонная запись этого короткого разговора была приобщена к делу Монро и явилась дополнительным доказательством ее политической неблагонадежности.

В феврале 1962 года Мэрилин совершила поезду в Мексику и несколько раз встречалась с Фредериком Вандербильт Филдом, которого ФБР считало резидентом русской разведки. После прослушивания этих разговоров, в наблюдательном деле статус Монро по инициативе Гувера был изменен на "вероятный агент ГРУ СССР".

К этому моменту у актрисы были в самом разгаре близкие отношения с братьями Кеннеди - с Президентом и Генеральным прокурором США. Прослушивание телефонных переговоров и мест интимных свиданий актрисы с Джоном и Робертом показало, что Кеннеди выбалтывали интересной в общении и легкой на язык актрисе сведения, составляющие государственную тайну. Прослушка бесед с Филдом не оставило у Гувера сомнений в том, что Монро записывает получаемую от братьев информацию. На одной из личных встреч с Президентом он гневно восклицал:

Всплеск раздражения Гувера актрисой частично объяснил сам Филд. В своей книге "Справа налево", не вдаваясь в подробности, буквально вскользь он упомянул о тех беседах с Мэрилин:

По словам бывшего заместителя коронера Лайонела Грандисона (вопреки своей воле, под давлением шефа Главного коронера Лос-Анджелеса Теодора Кёрфи вынужденно указавшего в акте причину смерти актрисы, как "возможное самоубийство"), он был одним из сотрудников, готовивших 05-06 августа 1962 года материалы в отношении Монро для передачи капитану Гамильтону. Вероятно, по чьему-то недосмотру среди других обычных бумаг он обнаружил секретное сообщение агента "Логопед" от 13 июля 1962 года, которое должно было храниться в агентурном деле.

Осведомитель писал, что несколько недель назад обслуживал обед в доме Питера Лоуфорда. В числе гостей были Президент Кеннеди и Мэрилин Монро. За столом шел оживленный разговор на различные темы. Когда речь дошла до политики, Монро встрепенулась и задала Президенту много социально значимых вопросов, касающихся моральности атомных испытаний. Агент отметил, что актриса недвусмысленно обозначила свою позицию как умеренно левую. В конце сообщения агент написал, что ему не удалось найти факты, подтверждающие членство актрисы в коммунистической партии, или указывающие на взаимодействие на постоянной основе с ее активными сторонниками.

ФБРовцы искали любую зацепку, чтобы нарыть в отношении Монро что угодно, способное скомпроментировать Кеннеди. Так, согласно информации Майка Ротмиллера, когда осведомитель узнал от Ли Страсберг как Мэрилин в частной беседе с ним обмолвилась, что в ранние годы жизни в Голливуде подрабатывала девушкой по вызову, потому что отчаянно нуждалась в средствах, ФБР провело целую негласную операцию по выявлению тех обстоятельств 17-18-ти летней давности и розыску лиц, к ним причастных.

Следует заметить, что в 1982 году под давлением общественности прокуратура Лос-Анджелеса решила пересмотреть материалы, связанные с обстоятельствами смерти актрисы. Однако когда следователи следственного отдела прокуратуры обратились к руководству ФБР за получением допуска к агентурному делу Монро и другим документам, хранящимся в архиве спецслужбы, им было отказано.

Прокуратура попыталась надавить, аргументируя положениями Закона о свободе информации в США. Однако ФБР сослалось на особую секретность запрашиваемых материалов, хранящихся в отделе № 105 секретного архива (там хранились важные политические дела). Более того, часть этих документов была помечена кодом "SM-C" категории B1, значившим - "Вопрос национальной безопасности - коммунист", что делало невозможным расширение списка допускаемых к ним лиц.

Решающую же роль в манипуляции информацией (и не только) в день гибели Мэрилин и в последующие за ним дни сыграло специальное подразделение в структуре ФБР - OCID (отдел по борьбе с организованной преступностью). Его возглавлял капитан Джеймс Гамильтон, подчинявшийся непосредственно шефу полиции Лос-Анджелеса Уильяму Паркеру. Отдел состоял всего из 5 сотрудников. Основная задача - борьба с мафией и коррупцией в органах власти. Деятельность OCID была строго засекречена и не подчинялась никаким законам, ни юридическим, ни моральным.

Президент и Генеральный прокурор высоко ценили эффективность работы подразделения, сотрудники которого пользовались их симпатией и доверием. Особое расположение OCID высказывал Роберт Кеннеди. Все вопросы его личной безопасности во время визитов в Лос-Анджелес находились в ведении этого отдела. Именно в сопровождении двух сотрудников OCID в качестве телохранителей Роберт Кеннеди посетил Монро в ее доме днем 04.08.1962 года (Генеральный прокурор и ФБРовцы были опознаны независимыми свидетелями). И именно сотрудники OCID были с ним во время второго визита, и, прямо или косвенно, оказались причастными к убийству актрисы (в этом случае приходится верить прослушке, точнее, лицам, имевшим возможность прослушать сделанные в ту ночь негласные записи Фреда Оташа, Бернарда Спиндела и Рида Уилсона в доме Монро).

Особый политический и служебный вес OCID придавало то обстоятельство, что некоторые приказы и распоряжения Гамильтон получал прямо от Президента или Генерального прокурора, минуя Паркера, а зачастую вовсе не ставя его в известность. Это раздражало начальника полиции, коробило его самолюбие, но изменить ситуацию он был не в силах. Так в 4 утра 05.08.1962 через 5 часов после смерти Монро Гамильтон по личному указанию Джона Кеннеди изъял в телефонной компании всю информацию об обоих телефонных номерах Мэрилин. Он же около 8 часов утра того же дня, в самый разгар оперативно-следственных действий, распорядился прекратить все мероприятия, дом опечатать, а все собранные и изъятые материалы передать ему.

Как известно, большую часть документов и вещественных доказательств капитан Гамильтон уничтожил. Но не все. Чем он руководствовался, проявляя такую избирательность, неизвестно. Можно с высокой долей вероятности предположить, что в числе уничтоженной была информация, проливающая свет на причину смерти актрисы. Однако, поскольку на самом высоком уровне было принято решение объявить о самоубийстве Монро, судьба этих документов была предрешена. Нет сомнения в том, что официально подтвержденная причина смерти Мэрилин не будет объявлена никогда.

Уязвленный Паркер, зная о прилете Роберта Кеннеди в Лос-Анджелес, без уведомления Гамильтона поручил своему преданному сотруднику Джону Андерсону днем и ночью 04 августа 1962 года вести скрытное наблюдение за домом Монро. Многоопытный и искушенный в служебных интригах шеф полиции понимал, что проведение тщательного и всестороннего официального расследования обстоятельств смерти актрисы окажется под запретом, тем не менее, в 06-00 05 августа 1962 года направил на место преступления своих лучших следователей и оперативников для работы по горячим следам.

Перед тем как передать собранный материал Гамильтону Паркер с ним детально ознакомился. Он переговорил с доступной ему агентурой и полицейскими, выезжавшими по вызову в дом Монро, и проводившими первичные следственные мероприятия. Располагая в совокупности такой информацией, Паркер безусловно знал истинную причину смерти Монро и лиц, к ней причастных. Однако он очень хотел занять место Гувера, поэтому молчал до конца своих дней. Предусмотренные в таких случаях рапорты были направлены им в ФБР в порядке подчиненности. Несомненно, изложенная в них информация представляла огромную ценность для установления истины. Но, как и все остальные документы, они либо были уничтожены, либо отправились на бессрочное хранение в секретный архив ФБР.

На сегодняшний день ФБР рассекретило часть материалов из агентурного дела Монро. Ну, как рассекретило. Сделало вид, что следует закону о свободе слова, и вбросило в публичное пространство обглоданную кость - около 200 страниц малоинформативных документов, к тому же, по большей части изрядно вымаранных. Единственный вывод по их прочтению - Мэрилин не состояла в коммунистической партии, но разделяла коммунистические взгляды и занимала умеренную левую политическую позицию. Она с симпатией относилась к СССР, общалась с людьми, являвшимися ярыми коммунистами или советскими агентами. Располагала информацией о ситуации с размещением советских баллистических ракет на Кубе, предстоящих испытаниях нового ядерного оружия, начале секретной космической программы "Аполлон".

Подводная часть айсберга (по своим объемам не сопоставимая с тем мизером, который был рассекречен) под названием агентурное дело Мэрилин Монро продолжает храниться за семью печатями в архиве ФБР.